ТАЙНОПИСЬ КОНСТАНТИНА ГЕРИНГА
Черных А.А.
(Санкт-Петербург)
В 1999 году
завершена работа над изданием на русском языке десятитомного фундаментального
руководства по гомеопатии - "Ведущие симтомы нашей Materia Medica". Этот труд стал достоянием широкой
гомеопатической общественности. Materia Medica такого типа на русском языке еще не
издавалась.
Мы можем заметить нечто общее в тех
руководствах по гомеопатии, которые были доступны нам до появления
"Ведущих симптомов" Геринга: характерные речевые обороты, специфическая
терминология, то что отличает стиль изданий по
гомеопатии от другой медицинской литературы. И это при том, что
индивидуальность авторов этих руководств проявлена в
весьма высокой степени. Чувствуется, что они находились под влиянием очень
сильной традиции, что проявилось, в частности, в характерной стилистике. После
появления у нас "Ведущих симптомов" стало ясно, что именно это фундаментальное
руководство наряду с основополагающими трудами Ганемана явилось
краеугольным камнем этой традиции вот уже 100 лет оказывая влияние на гомеопатическую
литературу.
В чем характерные особенности этого
источника?
Это очень подробный перечень
симптомов, имеющий жесткую структуру, с элементами терминологической
унификации. Из-за большого объема формализованного материала, своеобразного стиля
(медицинская, а тем более гомеопатическая литература прошлого века сильно отличалась
от привычных нам форм) возникают объяснимые трудности
в восприятии и рациональном осмысливании этого материала. На первый взгляд область применения этого
руководства может показаться ограниченной. Речь может идти о проверке
присутствия тех или иных симптомов в патогенезе препарата на фазе их отсеивания
(в очень серьезной клинической работе). Или это может быть поиск авторитетных
ссылок в литературной деятельности. Но это только на первый взгляд. Если же
все-таки взять на себя труд сквозного чтения статей, посвященных отдельным
препаратам, то эта работа неожиданным образом вознаграждается. Читатель словно
окунается в медицинскую атмосферу того времени. А ведь в те времена гомеопатия,
если уж она где-то использовалась, то не была чем-то снисходительно разрешенным,
а являлась совершенно самодостаточной. Врачи брались за лечение безнадежнейших
случаев и именно в таких случаях добивались больших успехов, чем апологеты
академической медицины. Наверное именно это и создало
гомеопатии тот авторитет и вес, благодаря котором она сохранилась в период
эйфории от впечатляющих достижений академической медицины. Однако время все
расставило на свои места. Участки прорывов в практической реализации научных
достижений ограничились и оказалось, что нерешенных
вопросов в медицине непочатый край. Наша наука, основанная на иных,
интегральных методологических основах
снова стала объектом внимания научного сообщества. Хотя для многих,
врачей и пациентов она и не теряла своего света. В этой исторической обстановке
издание “Ведущих симптомов” К. Геринга явилось крайне своевременным и
актуальным прежде всего для врачей практиков. Для нас, оторвавшихся от той
древней традиции, эта книга дает ответы на мучительные вопросы, такие как
соотношение нозологического и лекарственного диагнозов, последовательное и
одновременное назначение лекарств, предел возможностей гомеопатического метода.
На новый уровень выходит понимание Реперториума. Уточняются, или развеиваются
некоторые устоявшиеся стереотипы трактовки образов лекарств.
Каждое из этих положений может быть подвергнуто подробного анализу, однако, в данная статья преследует другую цель.
Эта цель заключается в
том, чтобы показать своеобразный динамический эффект, возникающий при работе с
источником и высказать предположения о том, как это происходит. Прежде чем
перейти к раскрытию этого положения необходимо рассмотреть особенности
структуры руководства К. Геринга.
Оно состоит из статей, посвященных
отдельному лекарству. Статьям присущ жесткий ритм подачи материала.
Гомеопатическое, ботаническое или иное систематическое и бытовое его названия.
Кем средство было введено или испытано. Некоторые исторические подробности, к сожалению,
далеко не всегда. Иногда довольно длинный список библиографических ссылок на
тех или иных авторов при лечении различных нозологичесих форм.
Далее непосредственно ММ, описание
симптомов по разделам. Всего этих разделов 48. В статьях описывающих “малые
препараты” могут быть представлены не все разделы. Симптомы приведены по
локализациям с головы до ног, а также по обобщенным проявлениям, характеризующим
жизнедеятельность организма. Раздел может иметь ярко
выраженную локальную направленность (“Голова, снаружи”), быть в высокой степени
обобщенным (Психика. Чувствительность. Ткани. Лихорадка. Приступы,
периодичность. Время. Отдых, Положение, Движение и др.) или
содержать как локальные, так и общие характеристики (Глаза, Зрение; Сердце,
Пульс, Кровообращение) Есть раздел “Ощущения”, в котором почти механически суммируется
информация из разделов локализации и такой же обобщающий раздел “Локализация и
Направление” где из всех разделов сгруппирована информация по сторонам и
полюсам тела, наиболее характерные направления иррадиации ощущений и т.д.
Предпоследний раздел каждой статьи –
“Возраст, Конституция”, где имеются краткие ссылки на конкретных людей,
послуживших прототипами, носителями наиболее характерных, узнаваемых состояний.
И, наконец, “Связи”: Антидоты,
Антидотом чего является, сходство, что хорошо следует.
В отдельном разделе
будь то раздел локализации или раздел проявлений жизнедеятельности, симптом
описан строго в рамках одного абзаца. Он всегда представляет собой одно предложение.
Отдельные характеристики, подчас весьма разнородные, разделяются запятыми или
точкой с запятой. Введена полуколичественная характеристика экспрессии
симптомов. Симптом невысокой ценности, редко подтверждаемый - не имеет
обозначений или обозначен одним вертикальным штрихом. Два вертикальных штриха -симптомы более часто подтверждаемые. Третья степень,
обозначенная жирной точкой - симптомы, проверенные результатами лечения. Четвертая степень - симптомы неоднократно
верифицированные.
Симптом может быть представлен
коротким предложением. "Nux-v Голова, снаружи. Наружные покровы интенсивно болят, как от
побоев." 3 степень ценности, однако взятый вне контекста,
без учета других симптомов, приведенных в данном разделе, эта характеристика
ничего не дает, не несет в себе индивидуальности материала. Вот здесь
начинаются вопросы. Если симптом неспецифичен, зачем его включать в
руководство, да еще присваивать ему высокую степень ценности? Далее. Может встретиться
развернутая характеристика некоторого симптома: "Nux-v. Зрение и глаза. 3-я степень ценности.
Язвы и гнойнички на роговице, с сильной фотофобией, ухудшение утром, сильное
слезотечение; острая, жалящая прокалывающая боль в глазу и над ним, в некоторых
случаях распространяющаяся на макушку и всегда усиливающаяся утром; жгучая боль
в глазах и веках; рвущая боль в глазу ночью,
пробуждающая ото сна, ощущение, выдавливания глаза всякий раз, когда она расчесывает
волосы; ощущение горячей воды в больном глазу в нижнем веке, будто что-то его
режет; иногда облегчение боли от умывания глаз холодной водой."
Когда читаешь такое развернутое определение, ситуация становится
узнаваемой или, по крайней мере, отчетливо представляемой. В то же время не
всегда ясно, почему те или иные характеристики сведены в один абзац. Возможно это было в рамках одного клинического случая, но в
других местах, это явно разнородные характеристики имеющие разное происхождение
(т.е. механическое суммирование; например, перечисление свойств мочи, которое
может занять до половины страницы, явно не наблюдалось в рамках одного
клинического случая). В разделах “Ощущения” явно идет механическое перечисление
симптомов, связанных с локализациями, уже прозвучавших в других местах.
Наконец, зачастую, это просто описание конкретных клинических случаев, видимо
настолько характерных, что они были включены целиком, как отдельный симптом с
уточнениями. В пределах одного раздела в ряду с сухим
перечислением в краткой форме некоторых симптомов в произвольных местах
присутствуют весьма подробные характеристики определенных клинических случаев,
в которых этот симптом подан не сам по себе (пусть даже с уточнениями), а в
сочетании с другими симптомами, имеющими отношение к иным локализациям. Таким
образом, абзац, как структурная единица раздела в принципе не содержит информации
о том, имел ли развернутый, уточненный симптом отношение к какому-то одному
случаю или является собирательным. Не приводится также информация о
происхождении симптомов: испытания, клиническая практика или токсикологические
данные. (Некоторое исключение составляют те абзацы, в
которых приводится диагноз. Перед наименованием диагноза стоит знак #. Это явно не материал
испытаний, но, в то же время, не очевидно, что это материал одного случая.)
Однако, нам известно, что для Геринга симптом
полученный при испытаниях и отравлениях не имел руководящего значения до тех
пор, пока не был неоднократно апробирован у постели больного.
Эта структура и особенности
изложения прослеживаются во всех 10-ти томах Руководства, хотя известно, что
самим К. Герингом созданы только три первых тома (1879, 1880). Работа завершалась
его учениками и сподвижниками C. G. Raue, C. B. Knerr и C. Mohr. Они завершили этот труд в течение 10 лет (1881 –
1891), на материалах архивов и рукописей, накопленных К. Герингом более чем за
50 лет. Незадолго до своей смерти (23 июля 1980 года) автор Руководства провел
подробный инструктаж со своими преемниками. Он шутил: “И со своего места у Бога
я буду наблюдать за тем, насколько хорошо выполнена моя работа!”. [] Необходимо заметить, что продолжатели дела К. Геринга
сумели сохранить авторский замысел, что проявилось в неукоснительном следовании
структуре статей руководства и принципам подачи симптомов. Некоторые отличия
выразились лишь во фразеологических особенностях изложения.
Итак, при анализе структуры
Руководства возникают некоторые вопросы. Неужели авторы не могли прокомментировать
некоторые детали? Я позволю себе высказать предположение, что (в частности)
именно благодаря этому оттенку недоговоренности и возникает упомянутый выше
динамический эффект, в результате которого образ
препарата становится объемным и персонифицированным. Неизвестно,
делалось ли это преднамеренно, но так или иначе эта особенность увеличивает
дидактическую ценность книги, способствует автоматическому
формированию ассоциативных связей.
Попытаемся понять, как это
происходит. В современной лингвистике существует представление
о суггестивных текстах. [] Например, известно, что в традиционной индийской
поэтике существует концепция (теория "дхвани" - поэтической
суггестии), согласно которой требовалось строить художественное поэтическое
произведение так, чтобы в нем наличествовал скрытый смысл, намек, позволяющий
внушить то или иное поэтическое настроение - "раса" (число таких
поэтических настроений, согласно канону, ограничено и равно десяти).
Таким образом литературное произведение должно заключать
в себе три типа "дхвани", скрытого смысла: 1. подразумевать простую
мысль; 2. вызывать представление о какой-либо семантической фигуре; 3. внушать
то или иное поэтическое настроение. Эта теория и технические приемы для
достижения "раса" сформулировал в IX в. в трактате "Дхваньялока" ("Свет Дхвани")
тогдашний авторитет в области теории литературы Анандавардхана. Необходимо заметить,
что по этой же концепции значение художественных произведений понятно лишь
избранным ценителям, обладающим эстетической сверхчувствительностью,
сверхинтуицией, которые позволяют им постигать сокровенный смысл произведений
искусства, в полной мере воспринимать поэтические настроения "раса".[]
В современной лингвистике существует
большое научное направление, предметом которого является анализ
как произвольных фрагментов текстов, так и целостных произведений на предмет наличия
в них скрытого смысла и способности вызывать те или иные состояния сознания.
При этом учитываются с одной стороны интегральные факторы, такие как скрытые
философские основы (мировоззрение автора не может не отражаться на его
произведениях) исторический контекст в котором появилось произведение, а с
другой стороны его фоносемантические детали. Это положение наглядно иллюстрируется
следующим высказыванием известного филолога и религиозного философа П.А.
Флоренского, во многом предвосхитившего идеи современных
звукосимволистов. "Необходимо говорить о фонеме как о сложной системе
звуков даже самой по себе, помимо других элементов слова, являющейся целым
музыкальным произведением. Независимо от смысла слова, она сама по себе,
подобно музыке, настраивает известным образом душу. Нет нужды объяснять, что
чем более это музыкальное восприятие бессознательно, тем глубже западает оно в
душу, не принявшую мер к самоограждению, тем проникновеннее вибрация души
откликается этой музыке. Мы сказали - души в смысле целостности личности, потому
что весь организм, раз он воспринимает, вибрирует сообразно слушаемому."
(ФЛОРЕНСКИЙ Павел Александрович
(1882-1937), российский ученый, религиозный философ, богослов. В сочинении “Столп и утверждение истины. Опыт
православной теодицеи” разрабатывал учение о Софии (Премудрости божией) как
основе осмысленности и целостности мироздания. В работах 20-х гг. стремился к
построению “конкретной метафизики” (исследования в области лингвистики и
семиотики, искусствознания, философии культа и иконы, математики, экспериментальной
и теоретической физики и др.). Репрессирован; реабилитирован посмертно
)
СЕМИОТИКА, в медицине — учение о признаках болезней
(симптомах) и характерных их сочетаниях (синдромах).
СЕМИОТИКА (от греч. semeion — знак, признак), наука,
исследующая способы передачи информации, свойства знаков и знаковых систем в
человеческом обществе (главным образом естественные и искусственные языки, а также
некоторые явления культуры, системы мифа, ритуала), природе (коммуникация в
мире животных) или в самом человеке (зрительное и слуховое восприятие и др.).
СЕМАНТИКА (от греч. semantikos — обозначающий),
1) значения
единиц языка.
2) То же, что
семасиология, раздел языкознания, изучающий значение единиц языка, прежде всего
слов.
3) Один из
основных разделов семиотики.
Я позволю себе высказать предположение что не только звучание, но и начертание слова
может модулировать формирование образа, поскольку написанное слово (как и
орнамент, тем более выражение лица, поза, жест и речь как двигательный акт)
является знаком. Кстати эксперты по
техникам чтения настаивают на том, чтобы специальные тексты при прочтении не
проговаривались в уме. Это позволяет добиться как увеличения скорости восприятия так и повышения качества понимания и запоминания
материала. С другой стороны, существует представление о пользе медленного
чтения, что как раз и необходимо для возникновения поэтического настроения,
которое должно вызывать художественное произведение. Причем оно может присутствовать
в произведении и в результате сознательных усилий его создателя, так и в
результате спонтанного творческого порыва. Причем второе, по-видимому, в
большей степени придает художественному произведению способность порождать поэтические
настроения, что давно известно в искуствоведении и условно обозначается как
проблема Моцарта и Сальери.
В данной работе не ставится задача
фоносемантического и тем более визуальносемантического анализа текста “Ведущих
симптомов нашей Materia Medica”. Это удел профессиональных лингвистов, владеющих
соответствующими методиками. Хотя некоторые сильно проявленные признаки суггестивного
текста лежат на поверхности. Это прежде всего повторы,
запрограммированные самой структурой статей и, особенно, известный в
языкознании прием "повтор в захвате". [] Небольшой пример из статьи
РУМЕКС (Цифры - порядковые номера разделов.) “28 Грудная клетка и Легкие
Жгуче-жалящая боль в l. боку, около сердца, вскоре после укладывания в кровать...;.
Внезапная жаляще-жгучая боль во всей l. половине грудной клетки, при глубоком
вдохе, во время укладывания в постель ночью ...;. Жалящая,
почти зудящая боль в l. половине грудной клетки, сразу ниже соска, 43 Ощущения
Жгуче-жалящая боль: с l. около сердца; в спине. Жалящая, почти зудящая боль: в l. половине грудной клетки. Жгучая боль: в
l. половине грудой клетки около крестцово-подвздошного сочленения.” Повторы такого рода - это исключительно характерная и
типичная особенность обсуждаемого текста.
Однако, чтобы все-таки убедиться в наличии суггестивности, а
точнее свойства текста руководства Геринга автоматически формировать целостные
образы патологических состоянии и гомеопатических патогенезов, давайте
рассмотрим проблему с другой точки зрения. Чтобы понять, почему возникает этот
динамический компонент, необходимо вспомнить, что собой представляет этот
материал. А представляет он, в значительной своей части, ни
что иное, как высказывания пациентов, испытателей, дословно записанные (в
строгом соответствии с заветами Ганемана. Органон, 5-е издание, параграф
84 “Больной говорит о своих страданиях; его
родные снова пересказывают, на что он
жалуется, каков он был, и все, что они в нем заметили; врач видит, слушает и
наблюдает собственными чувствами все явления, признаки и чрезвычайные случаи. Он
записывает рассказ больного и особ, его окружающих, в точности сохраняя их
выражения. … Только он должен просить, чтобы они с самого начала говорили
не торопясь, дабы ему можно было следить за их рассказом и записывать его”
(Выделение наше А.Ч.) Люди из разных слоев общества, разного образования, из
разных местностей со своими диалектами, естественно могут использовать
несколько различные термины для описания своих состояний. Это объясняет то, что
некоторые сходные понятия передаются разными словами, (причем в тех
предложениях, контекст которых достаточно очевиден и позволяет переводить их на
русский язык одним словом). Но легко допустить, что разные термины передают и
разные оттенки описываемых состояний. Ведь речью пациента управляет некоторый
механизм, которому нужно не просто передать простую информацию, но и чего-то добиться от того к кому адресована речь, в данном случае от
врача. Добиться чего-то важного для пациента с точки зрения этого механизма. Поэтому
устная речь модулируется, прежде всего интонацией, а
также использованием различных приемов, тех или иных суффиксов, повторов,
буквосочетаний и т.д. - таких возможностей у механизмов формирования речи
много. Таким образом, добросовестный врач, уже просто механически дословно перенося такие речевые конструкции в текст руководства достигает
сразу двух целей: передает простую информацию и создает динамический образ страдания.
Описания случаев из практики и отчетов из испытаний лекарств состоящие в
определенной своей части из дословно приведенных высказываний пациентов – вот
тот материал, на который опирались создатели Руководства. И мы видим, что они
не ограничивается только механическим переносом высказываний пациентов. Они еще
и описывают некоторые объективно наблюдаемые симптомы, он делает обобщения, он
приводит целостные описания клинических случаев, он формирует материал
определенным образом. “Если до Геринга Materia Medica представляла
собой собрание неисчислимых симптомов, полученных при испытаниях и отравлениях,
но не прикладную Materia Medica, и только Геринг дал руководящее лекарствоведение
ведущее симптоматологию к постели больного. Для Геринга
симптом не имел руководящего значения до тех пор, пока он не был неоднократно
апробирован у постели больного.” [] И у него тоже есть некоторый механизм, который
действует в интересах потенциальных читателей, чтобы вызвать в них определенные
реакции, а именно: реакции узнавания, реакции формирования образов, реакции
формирования связей и запечатлевания этих связей. Вот так примерно и
формируется тот динамический компонент руководства Геринга, который мы и
считаем основным.
Возникает вопрос: да, на языке
оригинала (английском) в этом руководстве, благодаря семиотике речи заложен
определенный контекст, возможно неизмеримо больший, чем приведенная текстовыми
средствами информация. Не исказился ли этот контекст при
переводе настолько, что стал непригодным к использованию? Отвечу, это
искажение, по видимому имело место, но выражено оно в
незначительной степени. Объясню почему. Во-первых, переводчиками и редакторами
этот нюанс учитывался. Из ряда возможных вариантов перевода тех или иных слов выбирались
те, звучание которых в русском языке напоминает звучание соответствующих английских
слов. По этой причине, некоторые места текста кажутся несколько неуклюжими или
неблагозвучными, но это плата за максимальное стремление передать “музыку”
оригинала. Во вторых, редакторы перевода - врачи с
большим клиническм опытом и большим багажом клинических
"впечатлений", что позволяло находить в собственной практике случаи,
аналогичные описанным в тексте оригинала и излагать их "своими
словами", но и без противоречия тексту оригинала. К тому-же
материал руководства собирался из разноязычных источников, а все приводилось к
английскому языку, так что сам текст руководства в известной мере не совсем
оригинален.
Несколько примеров, которые,
возможно, позволят почувствовать этот динамический компонент. Они взяты из
статьи о хорошо нам известном Rhus toxicodendron.
|| Во время
выздоровления от пневмонии, когда кашляет, потрясающая боль в l. плече, будто
плечо разлетается на части, жена должна поддерживать его плечо и сжимать изо
всех сил; боль была вызвана приступом кашля, и он был должен встать с кровати и
размахивать рукой, назад и вперед с быстро насколько мог, чтобы уменьшить это
ощущение.
И становится более емким понятие
улучшение от движения у Рус. Это не только, обобщенно
говоря, феномен расхаживания или разминки. Это еще и ситуация сильного
неприятного ощущения, облегчаемого либо при непрерывном интенсивном движении
либо при фиксации заинтересованного сегмента.
|| Пневмония
после промокания под дождем, будучи разгоряченным; короткое, угнетенное
дыхание; кашель с проколы в боках; кожа, горячая, сухая; язык, красный, сухой;
пульс быстрый, твердый; моча темная, мутнеет при стоянии и дает осадок; понос;
сниженный аппетит; значительная жажда; сон беспокойный, полный сновидений;
томление и слабость.
Это, полагаю описание обобщенного
случая. Ни кашель с проколами в боках сам по себе не имеет значения, ни тем
более сухая и горячая кожа, ни темная моча. Хотя из за всего этого препарат попадает в соответствующие рубрики
реперториума. Имеет значение именно пневмония от промокания после дождя будучи разгоряченным и может быть беспокойный, полный
сновидений сон при остром заболевании. И все описание в целом, делающее случай
узнаваемым.
|| Чувствительное место в
позвоночнике между лопатками; когда его касаются, возникает водянистая отрыжка
кислым, позже тошнота и рвота; легко утомляется и тогда не может ничего глотать
без рвоты, возникающей сразу же; перед рвотой, ощущение жжения в желудке и
между лопатками: должен прилагать большые усилие, чтобы вырвало; не может есть мясо, это беспокоит его; нечувствительность
среднего пальца r. кисти; не мог выполнять никакой работы в течение шести лет,
из-за слабости, своего рода паралитического чувства в руках, и увеличения боли
в спине с последующей тошнотой; < влажность, дождливая, холодная погода,
особенно восточный ветер; может пить только кофе, чай ухудшает; рвота холодной
водой, сразу же; толстая кишка опорожняется только раз в пять
или семь дней, сильный запор; перенапрягся поднимая жену-инвалидку восемь или
девять лет назад, но не чувствовал никаких непосредственных симптомов после
этого, кроме боли в спине; весной 1862, во время северо-восточного ветра с
дождем, он пытался помогать при движении тяжело загруженной упряжки с древесиной,
после чего чувствовал какое-то расхождение между его плечами.
Автор не просто описывает
клинический случай, обращая внимание на удивительный феномен возникновения
водянистой отрыжки кислым при дотрагивании до
чувствительного места между лопатками. Он вновь в вновь привлекает внимание к
деталям: ухудшение во время дождя, с восточным ветром, миалгические симптомы связанные с сильной диспепсией с одной стороны
отрыжка и рвота, с другой стороны - запор. Тяжелая работа
начатая без предварительной подготовки. В таких ситуациях люди обычно не
разминаются и не пользуются разогревающими мазями. Это случай явно конкретный.
Но, возможно, такой чувствительный участок, прикосновение к которому вызывает отрыжку может иметь другую локализацию.
Подчеркивается своеобразное беспокойство именно из-за того, что не может есть мясо, хотя, почему это должно быть предметом
какого-то особого беспокойства?. Можно пофантазировать о психологических
особенностях этого пациента: нет ли у него склонности доказывать свою правоту
или занимать желаемое спокойное место в жизни такими деструктивными методами,
как самоповреждение? (Естественно, такие предположения, которые могут возникать
у читателя при анализе “Ведущих симптомов” требует неоднократной проверки
практикой.)
В связи с
вышеизложенным позвольте сформулировать несколько рекомендаций по работе с
руководством.
Разумеется, никто не запрещает использовать его как простой справочник. Когда
нужно разыскать какой-либо симптом (или убедиться в его отсутствии) к вашим услугам
простой и очевидный путь: статья - раздел локализации или характеристики -
симптом. Другие возможности связаны со сквозным чтением Руководства. Попробуйте
просто погрузиться в атмосферу “Ведущих симптомов нашей Materia Medica”, вглядываясь в его строки проговаривая
фразы. Только после этого уместно записать свои обобщения и ассоциации
которые возникали по ходу чтения. Последуйте этому совету
и вы будете вознаграждены целым фейерверком неожиданных откровений.
В заключение, позвольте выразить
надежду, что подобно тому, как 110 лет назад это издание дало импульс к
созданию большого направления в гомеопатической литературе, так и наше издание на много десятков лет определит
тематику и стилистику русскоязычной гомеопатической литературы.
Литература.
Галинская И.Г.
Загадки известных книг (Тайнопись Сэлинджера. Шифры Михаила
Булгакова). - М.: Наука, 1986. - 128 с.
Черепанова И.Ю. Дом колдуньи
(Суггестивная лингвистика). - Спб.: Лань, 1996. - 208 с.
Геринг К. Ведущие симптомы нашей Materia Medica: В 10 томах.; Пер. с англ./ Под редакцией С.П. Песониной, Ю.В. Васильева: -
СПб.: “Гомеопатия и фитотерапия”, 1998 – 1999.
Песонина С.П., Васильев Ю.В.
Основоположники гомаопатии: Константин Геринг//Гомеопатия и фитотерапия. -
1998. - № 1. - С 60 - 64.
Флоренский П.А. Столп и утверждение
истины. Соч. - Т. I (II). М.: Правда, 1990. - 839 с.
Ганеман Х.Ф.С. Органон врачебного
искусства. – СПб.: Аврора, 1992, 144 с.